Епископ Астраханский Мефодий (Петров) – уроженец Холуя.
Уроженец Холуя епископ Астраханский и Ставропольский Мефодий (Петров) (1700 – 1776) был аввой, духовным наставником преподобного Назария Валаамского, одного из самых ярких тружеников русского монашества рубежа XVIII – XIX веков, возобновителя Валаамского монастыря, издателя самого знаменитого в России сборника творений святых отцов – «Добротолюбия».
Будущий епископ Мефодий родился в 1700 году в семье священника Холуйской слободы Суздальской епархии Петра и при крещении был назван Мелетием. Ныне Холуй – это поселок в Южском районе Ивановской области. Здесь расположен замечательный художественный музей с большой коллекцией икон. И это совсем не случайно.
Вот, что говорит о Холуе известный владимирский историк В.Березин в своем описании храмов Шуйского и Ковровского уездов: «Село Холуй на реке Тезе давно известно за пределами Владимирской губернии благодаря тысячам икон, которые массами приготовляются здешними иконописцами и развозятся затем офенями по всем уголкам нашего Отечества».
Офени – это перехожие торговцы, их центром было село Алексино (территория бывшего Ряполовского княжества, ныне – Савинский район Ивановской области). Офенями был выработан или сохранен с незапамятных времен свой особый язык, словарь которого составил В.И.Даль.
В.Березин продолжает: «Иконописное мастерство существовало в Холуе уже в XVII столетии; в писцовых книгах 1628 – 1631 годов упоминается в Холуе иконописец Лаврушка Иванов. В некоторых частных документах сохранились известия о том, что в XVIII столетии посылались из разных мест учиться иконописанию в Холуй ученики. Таким образом, и тогда уже иконописание не было в Холуе случайным явлением, а общим занятием и ремеслом жителей». «Таким, — добавляет В.Березин, — оно остается и до настоящего времени». Затем он продолжает: «Слобода Холуй принадлежит к древнейшим поселениям Владимирского края. Она упоминается в половине XVI века».
Действительно, в это время здесь находились соляные варницы Троице-Сергиева монастыря, а значит это место входило в сферу и духовного влияния знаменитой обители преподобного Сергия, оно посещалось ее насельниками. На самом деле, по данным археологии, Холую, как минимум, 1200 лет.
Откуда происходит название Холуй? На реке Тезе так называли специальный плетеные из ивняка сетки или запруды, которыми перегораживали реку наискосок, но не на всю ее ширину. От холуев на Тезе и пошло, вероятно, название села Холуй. Действительно, в те времена Теза изобиловала рыбой и бобрами. В лесах обитало много пушного зверя.
Рядом с Холуем, на Введенской горе располагалось большое торговое село Введенское. Впоследствии его жители перешли в Холуй и даже перенесли в него свой храм, затем тесно связанный с епископом Мефодием.
Послушаем дальше В.Березина. Он пишет: «В 1613 году слобода Холуй пожалована князю Димитрию Пожарскому царем Михаилом Федоровичем». С князем Дмитрием Михайловичем Пожарским была тесно связана и Борковская Троицкая пустынь, основанная его сыном по обету отца и имевшая огромное значение в жизни епископа Астраханского Мефодия.
Какие храмы застал в Холуе сын священника Петра, маленький Мелетий? Где служил его отец, священник Петр? Как выглядело село?
Об этом В.Березин рассказывает нам так: «По писцовым книгам 1628 – 1634 годов в слободе Холуй значится церковь Живоначальной Троицы – древняа клецки, — строение вотчинниково» (то есть владельца вотчины – в данном случае князя Димитрия Пожарского), «при церкви поп Игнатий» и «просфирница, да 10 келей нищих. Да в слободе два дома вотчинников, 23 двора крестьянских, нетяглых бобылей 24 двора» (то есть не обложенных податью), они делают всякое изделие на боярина, из них Гришка Игнатьев иконник. Да в той же слободе кабак, да варница Орел» (то есть место вываривания соли), «да варница Усолка, да 2 места варнишны… да 4 трубы с услолом». Все это оборудование для вываривания соли. «да в слободе два торга на Введеньев день и на Фролов день».
Но не весь Холуй принадлежал князю Димитрию Пожарскому. Часть слободы относилась к двум монастырям. В.Березин пишет об этом так: «Князь Пожарский не был в то время единственным владельцем Холуйской слободы. По тем же писцовым книгам один жребий слободы холуй принадлежал Троице-Сергиеву монастырю; в нем был двор монастырский и 18 дворов бобыльских. Другой жребий Холуя принадлежал Суздальскому Спасскому монастырю: в нем было 4 двора бобыльских. Этот жребий был положен в монастырь в 1574 году Харитоном Нефедьевым».
В 1678 году вотчина князя Димитрия Пожарского значилась за его князем Юрием Ивановичем Пожарским – внуком освободителя Москвы и сыном основателя Борковской Троицкой пустыни. В ней был 91 двор крестьянский и 28 бобыльских с населением в 325 душ мужского пола. Следовательно, население всей слободы Холуй была значительно больше.
Мелетий, будущий епископ Мефодий, вырос при Троицком храме, где служил его отец. С малых лет прилепился он душой и к монастырям, ведь часть слободы Холуй принадлежала Троице-Сергиевой лавре, здесь, как говорилось выше, был монастырский двор, в котором останавливались приезжие монахи. Посещал он и Введенский храм на горе в соседнем селе Введенском. Но больше всего его сердце лежало, видимо, к ближайшему монастырю – Борковской Никольской пустыни. Этот монастырь назывался также Троицкой пустынью.
Пустынь расположена недалеко от Холуя, на территории соверменного Южского района. В древности здесь был дремучий лес (бор), от него и получила свое название иноческая обитель.
Живший в конце XIX века владимирский историк Н.Голышев, оставивший нам описание Борковской пустыни, так говорит об ее основании: «Монастырь основан иждивением князя Иоанна Дмитриевича Пожарского по завещанию его родителя князя Дмитрия Михайловича Пожарского. В несчастную годину междуцарствия, в 1612 году, князь Дмитрий Михайлович, идя с дружиною на избавление Москвы, на сем месте имел остановку на несколько времени, и вместе с прибывшей сюда новой дружиной дал обет перед всемогущим Богом мужественно понести все трудности и опасности в предстоящей борьбе с многочисленными врагами и отечественными изменниками, и не щадить самой жизни, чтобы отстоять Москву и спасти Отечество. В память сих святых чувств в благодарность Богу, тогда же положил основать на оном месте обитель во имя св.Николая Чудотворца».
Мы знаем, что князь Димитрий Михайлович Пожарский после неудачного штурма Москвы первым ополчением лечился от ран в своем селе Мугреево-Никольское, расположенном на той же территории современного Южского района Ивановской области.
Именно сюда прибыло посольство от формируемого в Нижнем Новгороде ополчения, с приглашением князя Димитрия Пожарского власть во главе рати. Ополчение возглавил архимандрит Дионисий. Князь согласился и встретился с идущими к нему воинскими отрядами там, где сейчас расположена Борковская пустынь. Здесь же, по преданию, явилась ему икона святителя Николая Чудотворца. Он дал обет построить на этом месте монастырь. Но, как мы слышали, читая текст Н.Голышева, сам Димитрий Пожарский обет свой исполнить не успел. Это сделал за него его сын Иоанн.
К моменту рождения будущего епископа Мефодия Борковская Никольская пустынь просуществовал уже 50 лет. Думается, что она в полноте впитала в себя многовековые традиции монашеской жизни. Полвека – это очень много, особенно, если учесть, что наши лучшие современный монастыри, уже оказавшие влияние на жизнь целого поколения существуют после своего возрождения не более 25 лет.
Судя по тому, что епископ Мефодий приложил впоследствии огромные усилия по благоукрашению Борковского монастыря, он очень любил в детстве эту обитель.
С самой ранней юности Мелетий, будущий епископ Мефодий, жил в монастырях в качестве послушника. Думается, что среди этих обителей была и Борковская Никольская пустынь.
В 18 лет в Борисоглебской пустыни близ Суздаля он был пострижен в монашество. Судя по всему речь идет о Кидекше.
В 24 года Мелетий был рукоположен во иеродиакона, а в 28 лет – в иеромонаха Троицкого монастыря города Шуя.
Думается, можно с полной уверенностью утверждать, что ту монашескую традицию, которую епископ Мефодий передал затем игумену Назарию, он воспринял в монастырях, располагавшихся на территории современной Ивановской области.
Особое внимание уделил епископ Мефодий Борковской Николаевской пустыни. Фактически, он спас и возобновил монастырь, закрытый, как и сотни других русских обителей в трагическом 1764 году. Закрытию предшествовал страшный пожар, в огне которого погиб первоначальный Никольский деревянный храм пустыни.
Уже через четыре года, в 1768 году епископ Астраханский Мефодий обратился в Святейший Правительствующий Синод с просьбой восстановить монастырь и пожертвовал на это личные средства. Строительством новых храмов руководили племянник епископа Мефодия священник Алексий Гаврилов и крестьянин Авраам Степанов. Уже в 1765 году, еще до решения Синода был построен храм в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, первоначально освященный как Троицкий. Однако, 23 ноября 1774 года был освящен новый Троицкий летний собор, после чего в с 1787 года по благословению епископа Владимирского Виктора первоначальный Троицкий храм стал именоваться Казанским. Тогда же на средства епископа Мефодия была построена каменная колокольня, а сам монастырь обнесен каменной оградой.
Строительство велось при настоятелях (тогда так и говорили – «строителях») монастыря иеромонахе Варнаве, Викторе и Арсении.
В 1786 году произошла трагедия – был убит настоятель Николо-Шартомского монастыря игумен Иоасаф. На место убитого назначили иеромонаха Виктора, строителя Борковской пустыни. Николо-Шартомский монастырь – древняя обитель, известная с XIV века. Ее настоятелем был, например, бывший строитель Саровской пустыни архимандрит Филарет (с 1748 г.) Назначение иеромонаха Виктора игуменом Николо-Шартомского монастыря свидетельствует о той благоустроенности монашеской жизни, которая была достигнута в Борковской Николаевской пустыни благодаря попечению епископа Астраханского Мефодия.
О святынях Борковской пустыни нам рассказывает соответствующая глава из книги дореволюционного владимирского историка В.В.Косаткина «Монастыри, соборы и приходские церкви Владимирской епархии». Среди них особенно выделялись следующие:
Храмовый образ Казанской Божией Матери древней живописи на кипарисовой доске. На иконе риза и венец сребропозлащенные, в венце корона, поддерживаемая двумя ангелами, украшена разноцветными и стразовыми камнями, убрус вынизан жемчугом и цветными камнями. Образ помещен в раму, обложенную сребропозлащенным окладом, а в нем углубления, в которых находятся четыре частицы святых мощей. Между частиц мощей врезан с правой стороны древний четырехконечный крест небольшой величины под слюдой.
На правом клиросе образ Святой Троицы высокой древней работы, в сребропозлащенной ризе, в верху ризы вырезана надпись: «лета 1772 года зачася сия риза старанием Преосвященного Мефодия епископа и совершися во граде Астрахани».
Древняя икона святителя Николая Чудотворца на кипарисной доске, фон зеленый. Угодник изображен в рост без митры, правой рукой благословляет, а левой держит Евангелие. Икона обложена сребропозлащенной ризой, задняя сторона обгорела и заделана новой доской. Это та самая икона, которая явилась князю Д.М.Пожарскому и в честь которой его сыном И.Д.Пожарским был устроен монастырь.
Сребропозлащенный крест с частицами святых мощей. Внизу креста вырезана надпись: «лета 1774 года июня 1 дня построен сей крест в Борковскую пустынь в Троицкую церковь старанием Его Преосвященства Мефодия епископа Астраханского и Ставропольского».
В храме хранилась и панагия, подаренная епископом Мефодием. Подобные панагии этого архипастыря мы уже видели в Троицком храме Троицкого Шуйского монастыря и в Троицком храме слободы Холуй. Следует отметить, что святитель Мефодий особенно почитал Святую Животворящую Троицу, подобно преподобному Сергию Радонежскому, которому он всячески стремился подражать в своих подвижнических трудах. Он с детства воспитывался при Троицком храме Холуя, в слободе Холуй, как уже говорилось в предыдущих беседах, находилось и подворье Троице-Сергиевой Лавры. Именно поэтому вновь построенный храм в Борковской пустыни, бывшей до этого Никольской, он посвятил Животворящей Троице. Сама пустынь после этого стала часто именоваться Борковской Троицкой.
Панагия, о которой идет речь была сребропозлащенной, на такой же цепочке, восьмиугольная, складная, в середине вырезано Распятие, а кругом в девяти местах под слюдой частицы святынь: сударь Христов, камень Гроба Христова, смирна, власы Богородицы, кровь св.Иоанна Предтечи, часть камня, которым был побит архидиакон Стефан, мощи святых мучеников Димитрия и Феодора Тирона. На задней стороне четырехконечный крест.
Еще одна панагия, пожертвованная епископом Мефодием в Казанский храм Борковской пустыни, финифтяная, на серебряной цепочке, овальная, большая, в серебряной оправе, односторонняя, вверху изображена Казанская икона Пресвятой Богородицыв середине св.Иоанн Креститель, по бокам избранные святые.
Третья панагия, пожертвованная епископом Мефодием в Борковскую пустынь была серебряной, вызолоченной, круглой, складной, в углублении вставлен вырезанный из дерева небольшой образ Похвалы Пресвятой Богородицы, под слюдой. Мы видим, что епископ Мефодий стремился жертвовать в построенные им храмы всё то, что, по всей видимости, дарилось ему его благотворителями. Себе же, неся подвиг истинного нестяжания, он практически ничего не оставлял.
Во вновь построенные храмы епископ Мефодий жертвовал и богослужебные книги. Так, в Борковской пустыни хранился служебник со следующей надписью: «Отдал в клад в Борковскую пустынь Мефодий, епископ Астраханский в 1775 году».
Владыка Мефодий жертвовал в Борковскую пустынь, а также, вероятно, и в другие построенные им храмы богослужебную утварь. Так, в Борковскую пустынь в 1768 – 1769 годах им пожертвованы два серебряных позолоченных потира с дискосами, звездицами и лжицами.
Вклады в Борковскую пустынь делал не только епископ Мефодий. Так, в 1799 году купец города Вязники Владимирской губернии Савва Андреевич Пурецкий пожертвовал сюда богато украшенную Казанскую икону Божией Матери.
В Казанском храме Борковской пустыни были устроен придел мученицы Фотинии Самаряныни и святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В 1870 году по решению игумена Георгия этот придел был разобран и на его месте выстроена большая трапезная часть с приделами апостола Иоанна Богослова и святителя Николая Чудотворца.
По всей видимости, именно епископом Мефодием была заложена традиция крестных ходов, связанных с Борковской пустынью. В день Святой Троицы из пустыни шел крестный ход в Троицкий храм Холуя, а на следующий день Сошествия Святого Духа – из Холуя в пустынь.
Новое развитие монастыря началось в середине XIX столетия. В 1851 году здесь остановился проездом помещик села Зименки Андрей Иванович Чихачев. Который решил помочь обители. По этому вопросу он вступил в переписку с московским купцом, мануфактурсоветником Павлом Матвеевичем Александровым, который и выделил необходимые средства. Были построены новые деревянные двухэтажные корпуса для настоятеля, братии, а также трапезная, просфорня и кухня. Были отремонтированы храмы, в Троицкой церкви установлен новый иконостас. В 1858 году П.М.Александров построил новый обширный каменный двухэтажный братский корпус.
В 1924 году решением губисполкома монастырь был закрыт. Храмы действовали до 27 февраля 1930 года, когда они решением президиума облисполкома были закрыты. Все здания тогда же передали детскому дому, размещенному на территории монастыря. Затем здесь разместился Холуйский специальный коррекционный детский дом для детей-сирот.
Обремененный преклонными летами и многосложными трудами, епископ Мефодий возымел решительное намерение оставить Астраханскую кафедру и поселиться в Саровской пустыни, чтобы остаток дней своих посвятить исключительно на служение Богу, но Господь судил ему иначе окончить жизнь. В 1776 году, объезжая свою епархию, епископ Мефодий остановился в Червленской станице, недалеко от города Кизляра. Желая полечиться тамошними теплыми водами, он приказал поставить над горячим ключом войлочную кибитку на подмостках. Но только лишь вошел он в кибитку, оступился и упал в кипящий колодезь, откуда служители вытащили его едва живого. На другой день, 29 мая, он исповедался, приобщился и, по окончании таинства Елеосвящения, скончался, завещав похоронить себя в Астрахани.
Весть о неожиданной кончине любимого архипастыря, пишет о.Михаил Благонравов, поразила жителей города Астрахани глубокою скорбью, которая особенно выразилась тогда, когда смертные останки его привезли в Астрахань. Почти все жители города, с горьким плачем, вышли встречать своего покойного Владыку. Тут были даже татары и язычники, которые вопили: «кто нас будет теперь питать и одевать? Кто за нас заступится?» Он погребен в нижнем храме Успенского собора.
От останков святителя при погребении были исцеления. В 1801 году гроб его был освидетельствован при епископе Платоне, причем тело и все облачение найдены нетленными.
В крипте Успенского собора г.Астрахани, помимо епископа Мефодия, погребены многие астраханские архиереи, многие из которых почитаются как подвижники благочестия за свою праведную жизнь. Это митрополиты Савватий и Сампсон, епископ Никодим (Боков), архиепископ Тихон (Малинин). Останки этих святителей, а также других астраханских и грузинских архиереев в мае 1992 года были положены в новые гробы, а в ноябре 2001 года преданы погребению и поставлены в крипте в новосооружённые для них склепы.
Игумен Виталий (Уткин).
